История семьи Ингаль

 

Дядя Мотя Глузман (двоюродный брат моего отца) был последним представителем семейной профессии. Он работал кузнецом на Новоград Волынском рынке и считался в родне фантазером и выдумщиком. Он хранил в своей памяти старинные семейные истории, к которым никто всерьёз не относился и слушателей у него было мало.   Я, выросшая на «Звилерских» сказках бабушки Ривки, с удовольствием слушала дядю.   Я не могла анализировать правдивость дяди Мотиных рассказов- мне было просто интересно слушать. Дядя Мотя был вечно занят домашними делами, и если я замечала, что он сидит перед крыльцом на бревнышке и курит, то  подсаживалась к дяде и он рассказывал до тех пор, пока не выходила тетя Броня громко напоминая, о незавершенной им работе. По жанру истории были приключенческими: про клад, найденный братьями Глузман, героическими: про подвиги семейных богатырей, и волшебные: про еврейские проклятия, преследующие наш род. Рассказы повторялись, обрастая новыми подробностями, но сюжет оставался неизменным. Наверное, поэтому они и засели в моей голове.

Дальше будет мой рассказ про семью дяди Мотиной бабушки, а моей прабабушки Суры Ингаль, которая была из очень богатой семьи,  что мне казалось явной выдумкой рассказчика.

Ингаль-фамилия очень редкая. В Новограде Волынском была только одна  семья с такой фамилией, а  встречавшиеся мне в других местах Российской империи, все оказывались нашими дальними родственниками, потомками Шмуля Гершевича Ингаля, родившегося в 1778, о котором есть историческая запись, в Ревизской сказке 1816 года. До нас дошли переписи 1816,1834, 1850,1858 годов. Я на основании документов из житомирского архива проследила историю нашей семьи с конца 18 века.

Скупые строки Ревизской сказки 1816 года, сообщают нам о том, что в городе Новоград Волынский живет одна единственная семья с фамилией Ингаль. Её глава Шмуль Гершевич Ингаль, ему  38 лет, он вдовец, у него на руках три сына 17, 7 и 2-х лет. Как владелец кузницы, он записан в разряд «цеховые». Можно легко догадаться, что его жена умерла вскоре после родов младшего сына Нуты. Во второй раз Шмуль Гершевич не женился, а женил своего старшего сына Сруль Берко, кода тому едва исполнилось 17 лет. В доме появилась молодая хозяйка Хана, на которую легла забота о всей семье. В 1821 году у неё родился сын Шевель Герш, (будущий отец моей прабабушки Суры.), а Шмуль Гершевич стал дедушкой.

Второй сын Шмуля Гершевича, по старой еврейской традиции, носил имя своего умершего деда: Герш.. Мальчик с малых лет помогал отцу, присматривал за младшим братом Нутой. Естественно, дети росли при кузнице. На маленькой наковальне в углу кузницы сообразительный мальчик Нута что-то придумывал и мастерил под руководством старшего брата Герша.

Ревизская сказка, составленная через 8 лет (в 1834 году)говорит нам, что до этого времени Шмуль Гершевич не дожил: он умер в 1827 году. Главой семьи стал его старший сын Сруль Берко. Младший из сыновей Нута, отмечал свою бар мицву круглым сиротой. Он тяжело переживал смерть отца, разлуку с любимым братом Гершем, которого через год после смерти отца забрали (на 25 лет) навсегда в рекруты. Кроме того в кузнице появился подросший за это время Шевель Герш, и стал претендовать на его место в кузнице у маленькой наковальни, где Нута уже научился делать не только игрушечные лопатки и молоточки для детей, но и клещи для дантистов.  Нута и Шевель Герш постоянно спорили, ссорились, и в конце концов, Сруль Берко, обладавший непререкаемым авторитетом в семье, велел сыну работать с ним и учиться родительскому мастерству, а Нуте не мешать мастерить и  осваивать профессию кузнеца-дантиста.

Сруль Берко  как мог  поддерживал талантливого брата. Нута  с удовольствием учился, получил традиционное еврейское образование, стал больше заниматься торговлей.  Сруль Берко с сыном Шевель Гершем работали в кузнице. Домашним хозяйством в это время занималась Хана, жена Сруля Берко, единственная женщина в семье. В 1829 году она родила болезненного сына Евшию, и долго болела сама.

Сруль Берко решил женский вопрос так же, как и его отец: он женил младшего брата, когда тому едва исполнилось 17 лет, и в доме появилась еще одна женщина. К сожалению, молодая жена Нуты долго не прожила и через год он стал вдовцом. Следом за ней умерла жена Сруль Берко. Опять в доме не осталось хозяйки. 

После года траура оба брата женились во второй раз. Их жены были ровесницами, несмотря на то что Сруль Берко был старше Нуты на 15 лет. 

Через год (1836) у братьев родились сыновья. У Сруля Берко родился сын Гершон (1836-?). У Нуты родился сын Арон (1836-1855).  Через 4 года у Шевель Герша тоже родился сын.

Арон и Гершон были очень дружны, росли вместе, но судьба обоих оказалась очень печальной. Это нам сообщает Ревизская сказка 1858 года.

В 1853 году в возрасте 54 лет умер глава семейства Сруль Берко.   Нута помнил, как  через год, после смерти его отца, забрали в рекруты его любимого брата.    Во второй раз история пошла поболее жестокому  кругу.

Через год после смерти главы семьи от Ингалей  потребовался рекрут в царскую армию. К этому времени неразлучным братьям Арону и Гершону исполнилось по 18 лет.

Арон неудачно нанес себе увечье,  проболел год и умер. Про него есть запись в «Списке евреев Волынской губернии, поступивших в рекруты за 1853,1854 и 1855 год». Не дожидаясь призыва, Гершон просто сбежал из дома. Тем не менее, с семьи всё равно требовался рекрут. Следующим по возрасту призывником был сын Шевель Герша. которому было всего 14 лет. Пришлось Шевель Гершу отдавать мальчика в рекруты.

Такое событие рассорило Шевель Герша и Нуту.  Оба лишились старших сыновей: У Нуты сын умер, а у Шевель Герша сына ребенком забрали в рекруты, что было равносильно смерти. Нута отделился от Шевель Герша.

При разделе имущества Шевель Герш стал полноправным хозяином кузницы, которая  приносила стабильный доход.  Нута не очень огорчился разделом. Простая механическая работа в кузнице его никогда не привлекала. Нута занялся торговлей и открыл мастерскую, где делали приспособления для врачей и дантистов.  У него была одна цель-выбиться в купцы, чтобы не отдавать своих детей в солдаты.

В 1860 году Нута всё таки стал купцом 3 гильдии. От Нуты пошла другая ветка Ингалей. Его сыновья Меер Ноах и  Менаше Гершон  уже числились купеческими сыновьями. Торговля долго не приносил постоянного дохода, но со временем у Нуты дела шли всё успешнее. Он стал купцом 2 гильдии, а мы, потомки Шевель Герша(1821-1887), так и остались кузнецами.   

После 1858 года переписей нет, зато хотя и не полностью, но сохранились метрические книги о рождении с 1866 года, по которым можно тоже проследить дальнейшую судьбу нашей семьи. Дальше от общего предка Шмуля Гершевича Ингаль идут две ветки: кузнеца Шевель Герша и его дяди купца Нуты.

Николаевский солдат

Молодой рекрут Шмуль Ингаль,(1840-1919) сын Шевель Герша, названный именем нашего общего предка, ставший солдатом  в 14 лет, выглядел значительно старше своего возраста. Он был на голову выше своих сверстников, обладал недюжинной силой и необыкновенно упрямым характером. Уходя в армию, он поклялся родителям, что обязательно вернется. Никто не поверил обетам мальчика: более взрослые призывники навсегда исчезли в царской армии.

Евреев, попавших в русскую армию, принуждали принять христианство. Очень многие не выдерживали и крестились. Если солдату удавалось дожить до конца службы, то выкресту не было места в его семье. Крестить нашего упрямца никому не удалось. В царской армии Шмулю повезло: срок службы сократили до 15 лет.

Шмуль, ещё будучи солдатом в 1866 году  женился на  20- летней  жительнице Житомира Брайне Бараш. Свадьба была в Житомире, о чем сохранилась запись в Житомирском архиве, но жить они стали в Новограде.   У ветерана царской армии было много льгот после службы, и он построил себе новый дом на Нидере, рядом с  домом, где жил его отец Шевель Герши с младшими детьми  Хуной (1853-1919) и Сурой. Наша прабабушка Сура. через несколько лет вышла замуж за Мордехая (Мордко) Глузмана, кузнеца из Лугин, и они тоже построили дом на Нидере.  Шевель Герш  похоронил жену Либу и доживал в семье младшего сына Хуны. Он прожил 66 лет и увидел много внуков.  

Дядя Мотя застал бывшего солдата царской армии  почтенным  старцем с окладистой бородой. Побывавшего в дальних походах солдата горожане считали  фантазером и чудаком, но мальчик заслушивался сказками старого деда. Шмуль любил рассказывать о службе в далеких краях. Характер отставного солдата оставался воинственным.  Возможно, за рассказы, а может быть за огненный характер, но в городе за отставным солдатом закрепилась кличка «Шмуль Паровоз». 

В 1919 году, во время еврейских погромов на Украине, Шмулю было  79 лет, его украшала большая седая борода, но оставалась боевая выправка «николаевского» солдата. Несмотря на возраст, старик не утратил боевого духа. Когда очередной отряд «освободителей» вошёл в город, бандиты стали ходить по еврейским домам, где грабили и убивали евреев. Старик откуда то добыл боевую саблю, и сел с братом Хуной в засаду у ворот  дома. Первый ворвавшийся бандит получил профессиональный удар  по голове и был убит  наповал. Раздались страшные крики, началась стрельба, из дома выскочила его жена Брайндл и тут же была убита наповал шальной пулей. Разъяренные бандиты не оставили в живых ни Шмуля, ни его брата Хуну.

Историю про Шмуля  обычно рассказывал  дядя Мотя, с подробностями, с описанием   разных деталей, но по непонятной мне  причине, рассказ  не носил героической окраски. Шмуля осуждали за бессмысленную смерть, а кто-то считал, что он стал причиной последовавшего за этим страшного погрома.

Довольно давно в интернете появился  список из 256 евреев Новограда Волынского, погибших при погроме, составленный современницей погрома. В числе погибших нашлось только имя  Брайндл (жены Шмуля ). Прямо так и написано: «Брайндл, жена Шмуля Ингала». А вот Шмуля с братом Хуной в списках не было. Всё по справедливости-братья не были невинными жертвами погрома, они были вооружены саблей, на их руках была кровь несчастного бандита.

После того, как в Новограде Волынском победила Советская власть, нужно было как-то зарегистрировать жертв погрома в книге умерших. Возможно,  для того, чтобы показать, насколько хороша и справедлива власть рабочих и крестьян, где евреев не убивают, или из-за каких-то других непонятных нам причин, но книга умерших за 1919 год  до нашего времени не дошла. Зато есть книга за 1920-1921 годах. Обычно в списках умерших тех лет преобладают дети, умершие от разных детских болезней. В списке умерших 1920 года детей почти нет, а смертность среди евреев в январе 1920 достигает рекордной величины- 69 человек. Я бы не обратила внимания на этот архивный документ, но среди умерших была записана Брайндл,  жена Шмуля Ингаль, умершая от старости 23 марта 1920 года. Что совсем не вязалось с семейной историей. Конечно, Брайндл была не молода, ей было 73 года, но тут ей приписали для большей убедительности 90 лет! Получилось, что Брайндл старше своего мужа на 20 лет.  

Шмуля и Хуну Ингаль записали в самом конце книги умершими  от старости в один день 19 января 1921. Возраст погибших тоже не соответствовал Шмулю было не 75, а целых 79 лет, а Хуне наоборот, не 70, а всего 66 лет.. После такой находки я стала сравнивать список погибших при погроме со списком умерших в 1920 году. Оказалось, что многие убитые при погроме 1919 года были записаны на  следующий 1920 год! Кроме того, не только Ингалям, а  и другим жертвам, чьи имена есть в списке погибших при погроме, придумывали различные причины естественной смерти: подагра пневмония, тиф, астма. Получались иногда очень нелепые случаи: например, в один день умерли от подагры отец и сын Зильберберги, кстати, тоже мои родственники со стороны другого деда. 

Наша прабабушка Сура до погрома не дожила и не узнала, что при погроме погибнут не только её братья, но и её самый младший сын ветеран Первой мировой войны Хаим Глузман.  

Потомки Нуты Ингаля

У Нуты Ингаля осталось два сына у обоих были двойные имена Меер Ноах и Менаше Гершон. 

Старший  Меер Ноах не пользовался своим вторым именем Ноах, и все его дети носили отчество «Меерович» или более русифицированное «Марк». Женился Меер Ноах в 18 лет на Суре, девушке из киевской зажиточной семьи. В Браке у них родилось 10 детей (трое умерли в детстве). Их дети получили хорошее светское образование. Меер вел удачную торговлю на Юге России, был купцом 2 гильдии.  Когда произошла революция, их, конечно разорили. Лейб, старший сын Меера, купец 1 гильдии, занимавшийся, как и отец , торговлей, советскую власть не принял и уехал в Швейцарию. Остальные дети перебрались в Ростов на Дону. Прекрасное образование полученное при царском режиме, помогло им удержаться на плаву в тяжелые революционные годы. Со временем они перебрались в Москву и Петербург. Потомки Меера  приняли новые правила жизни при социализме, и жили совсем не плохо. Один внук Меера был известным скульптором, другой телеведущим, внучка Меера была замужем за знаменитым советским поэтом-песенником Евгением Долматовским,

Младший сын Нуты Менаше Гершон (1848-1902 )  остался при отце в Новограде Волынском, долго не женился, занимался торговлей, много ездил в разные города. В Киеве у него была девушка Клара (Хая) Брик, на которой ему жениться не разрешали, потому что она была из семьи выкрестов из купеческой среды. Клара была женщиной без предрассудков, не соблюдающей обычаи предков. Она сменила еврейское  имя «Хайка» на «Клару».

Родители женили Менаше Гершона  на Эте Двойре, девушке из приличной Новоград Волынской семьи. Двойное имя позволило ему вести двойную жизнь.

13 апреля 1875 года, у него и Клары в Киеве родился сын Михаил (1875-1880).  В качестве имени  отца записали второе имя,  на русский манер просто «Григорий». Через 10 дней (24 апреля 1875 года) в Новограде Волынском у законной жены Эти Двойры, тоже родился сын, названный Аврумом, для имени отца ребенка использовали первое имя «Менаше Нутович». 

Через два года история повторилась: 3 сентября 1877 года у Клары в Киеве родилась дочь, названная «Зинаидой», а 6 октября 1877 года у законной жены тоже родилась дочь Шейндл. Опять, у Киевской дочери Менаше Гершона отцом записан просто Григорий , а у Новоградской дочери -«Менаше  Нутович Ингаль».

7августа 1880 года у Менаше Гершона в Киеве родился сын Александр, а 20 декабря 1880 года в Новограде Волынском родился сын Нута, названный в честь своего недавно скончавшегося деда.  С именем отца все то же самое: в Новограде Менаше Нутовмч Ингаль, а в Киеве  просто Григорий. В Новограде он скромно считается мещанином, а в Киеве даже не простой купец, а купец самой высокой Первой гильдии. 

23 марта 1883 года в Новограде Волынском родилась дочь Зельда, названная в честь  матери Менаше Гершона. 20 июля 1884 года в Киеве родился сын Анатолий. В этом же году многодетный отец овдовел: умерла законная жена Этя Двойра.

Родители Менаше Гершона уже покинули этот свет и никаких препятствий к заключению законного брака с Кларой не было, тем более, что в 1886 году у Клары родилась дочь, названная двойным именем «Лея Сперанца», видимо, в угоду Менеше Гершону, Клара добавила к христианскому дочери и еврейское имя Лея, что никогда  не делала для старших детей. В записи о рождении девочки впервые мы видим полное, хотя и русифицированное, но полное имя отца «Григорий Нутович Ингаль».

Видимо, Клара рассчитывала на то, что отец её детей узаконит многолетний тайный брак и станет её единственным мужем.

Менаше Гершон не спешил заключать такой брак. Второй раз он женился опять в Новограде Волынском на девушке Хае Юсим, которая была на 17 лет моложе его.  Однако, и с Кларой он тоже не расстался, только больше детей у них не было, зато молодая жена родила ему ещё дочь и четверых сыновей. Опять он жил на две семьи. У  всех младших детей, родившихся в Новограде Волынском, были еврейские имена, отец записан «Менаше Нутович Ингаль». Свое социальное положение он не указывал и скромно относил себя к мещанам.  

В Новограде Волынском   Менаше Гершон считался хорошим семьянином, не скупился на  образование детей. Конечно приходилось много работать, чтобы поддерживать благополучие большой семьи. Менаше Гершон всё так же подолгу уезжал из дома по делам, часто ездил в Киев, где приобрел дом № 18 на Крещатике, в котором открыл небольшой банк. 

В 1893 году Менаше Гершон стал купцом 1 гильдии. Его имя фигурирует в списках Киевских купцов 1 гильдии, В переписи купцов записан состав его семьи: жена Клара и четверо их детей  с христианскими именами:  Александр, Зинаида, Анатолий, Лея Сперанца.

Поэтому, совсем не удивительно, что когда Менаше Гершон умер в Киеве 17 сентября 1902 года, то Клара и её дети стали купцами 1 гильдии. В свидетельстве о смерти записано полное имя «Менаше Гершон Нутович Ингаль.»

У молодой вдовы Хаи остались четверо детей, от 14 до 4 лет. Наверное что-то из наследства досталось и ей.

Они переехали в Житомир, где дети успели получить до революции  хорошее образование.  

Хая Ингаль (Юсим) с четырьмя сыновьями и дочкой пережили погромы, бежали от советской власти в город Ровно, который относился к Польше и еле выехали в Америку в 1923 году.  .В судовых манифестах эмигрантов, прибывших в Америку 15 февраля 1921 года, записано, что Хая Ингаль 

Бабушка Ася