Первоклассница 1954 года
Самым скучным и длинным годом в моей жизни был год перед школой. В сентябре 1953 года мои подружки Вера Федюнина и Лора Михайлова в белых фартуках и с новыми портфелями пошли в первый класс. С тех пор девочки пропали: вернувшись из школы они до самой ночи делали уроки, а мне еще оставался целый бесконечно длинный год сидеть дома. Не находя себе достойного занятия, я сидела и мечтала, как пойду я в первый класс, придут Вера и Лора позвать меня гулять, а бабушка дверь откроет и сердито скажет:
-« Нет, Ася уроки делает! »
Дома у нас было несколько детских книжек, которые мне читала бабушка. Помню толстую затрепанную, в коричневом переплете книжку Маршака., которую я уже выучила наизусть, и мне было совсем не интересно. Вкусы мои и бабушкины не всегда совпадали. Она любила «Мистер Твистер», а мне до слез было жалко бедного Мистера.
-Не читай!-кричала я.
-Читай сама, возражала бабушка.
Самостоятельно я читать не любила вот и приходилось учиться приспосабливаться.
Из игрушек у меня была только старая кукла Лена с разбитой ногой, одетой в неснимаемый чулок, да резиновая Зина для малышей у которых зубки режутся. Было только одно развлечение: слушать бабушкины воспоминания, Сказок бабушка не знала, и читать мне их не любила, но её житейские рассказы воспитывали не хуже сказок. Я ждала перемен, просто дни считала до начала учебного года .
1 сентября 1954 года я, наконец, пошла в первый класс. Женская школа была совсем недалеко от нашего дома. Это был, окружённый одичавшим фруктовым садом, красивый кирпичный жёлтый дом в котором до революции жил помещик. В 1954 году в Советском Союзе была большая школьная реформа. Отменили раздельное обучение детей, и девочки стали учиться вместе с мальчиками. Детей перераспределили между двумя школами по возрасту и в нашей женской школе остались только старшие классы, а ученицы начальной школы были переведены в помещение старой деревянной школы для мальчиков, расположенной напротив центра местной цивилизации-Реутовского магазина. В этот день во дворе женской школы собирались все ученики. День был для меня очень важный, но мне запомнился он не из-за торжественности процедуры, а из-за переживаний, выпавших на этот день.
В школу уже пять лет ходила моя старшая сестра Люба, мои подружки Вера Федюнина и Лора Михайлова пошли уже во второй класс, и никто их не провожал. Мне исполнилось 7 лет, и я ощутила себя вполне взрослым человеком.
В то время с цветами в школу шли исключительно малыши первоклассники. Я же, вполне взрослая девочка, идти с цветами отказалась, а уж от бабушкиного сопровождения тем более. Родители, работавшие с раннего утра до позднего вечера, такое мероприятие просто игнорировали. (Тогда дети были более самостоятельны)
Я, несмотря на уговоры бабушки и Любы, набила старый портфель сестры (новый портфель мне не полагался по экономическим соображениям) учебниками и тетрадями, и отправилась с твердым намерением учиться.
Во дворе школы оказалось неожиданно много детей! Все дети были какие-то большие, я протискивалась между ними в поисках первоклассников. Сначала в один конец двора, потом в другой-маленьких детей нигде не было. Мне стало страшно, я стала искать Любу, но её тоже найти не удавалось.
Вдруг возле самых ворот учительница с букетом в одной руке и с большой тетрадкой в другой стала выкрикивать фамилии учеников к ней стали подходить дети, похожие на первоклассников. Я с нетерпением ждала, когда она назовет мою фамилию, но этого не случилось. Еле сдерживая слезы, я с надеждой подошла к учительнице и спросила есть ли я в списке.
Учительница посмотрела в свою большую тетрадку и коротко сказала:
-«Нет».
Я отошла в сторону, уткнулась в ствол старой сосны, не выдержала и от жалости к себе заревела в голос.
Подошла чья-то мама, погладила меня по голове и спросила:
Чего ревёшь? Мальчишки тебя обидели? Я отвернулась от сочувствующей и заревела еще громче.
-Из какого ты класса? — не отставала тётенька.
Из никакого! Меня в школу не берут, -огрызнулась я.
А в какой класс ты пришла? — спросила сердобольная тётенька.
В первый, — прошептала я сквозь слезы.
Мой вид никак на первый класс не тянул, но я еще этого на знала. Дело в том, что я была девочкой высокой и выглядела года на два старше своих ровесников.
Сердобольная тетенька ушла, а ко мне подошла учительница с большой тетрадкой и задала неожиданный вопрос:
-Ты буквы знаешь? — приняв меня за «второгодницу», которая в первый год обучения не справилась с программой первого класса, спросила она.
-Я и читать умею -Сквозь слезы сказала я.
-А считать до десяти умеешь?
-Я и до тысячи могу! — Уже с воодушевлением ответила я.
-А сколько тебе лет? -недоверчиво спросила учительница.
-«Семь!»-гордо добавила я.
Как я поняла позже, из рассказа заботливой тетеньки учительница ожидала, что мне лет восемь или девять и я пришла повторять не освоенные уроки.
Наконец, учительница построила класс парами и повела в школу.
Моей парой была сама учительница! Я гордо шагала рядом с ней, тащила тяжелый портфель, набитый книгами, и была совершенно счастлива- добрая учительница все-таки взяла меня в школу.
Учительницу я сразу полюбила- она записала меня в заветную большую тетрадь под названием «Журнал». Я целых два дня смирно сидела, поднимала руку и отвечала на все вопросы. Через два дня прямо после звонка на первом уроке в класс вошла какая-то другая учительница и сказала, что я в списках её класса и должна идти за ней в другой класс. Я взяла свой портфель и послушно поплелась в новый класс.
Мне было обидно, что хорошая учительница, не захотела меня учить в своем классе. Новую учительницу я не любила, а кроме того в этом классе учился хулиган Витька Корнеев, который часто ждал меня по дороге из школы, дразнил «второгодницей» и гнался за мной. Обычно, я успевала добежать до своего двора, но однажды он меня встретил раньше обычного и мне пришлось с ним драться. Сначала я загораживалась от драчуна портфелем, а потом уловив удачный момент этим же тяжелый щитом огрела Витьку, все таки, я была на голову его выше. Он повернулся и хотел убежать, но теперь уже я, озверев, пошла в нападение, и бросив портфель с ревом отколотила Витьку по спине.
Что было дальше я полностью забыла. Однако, после драки у нас наступил мир, и Витька даже подарил мне глиняный расписной свисток в виде петушка. Такие глиняные свистки и всякие другие игрушки в изобилии продавались у нас на рынке, но бабушка никогда мне их не покупала, несмотря на мои просьбы. Витькин подарок недолго радовал меня-бабушка сказала, что это «дрек», а не игрушка, и выбросила свисток.
В школу я пришла вполне подготовленной: бабушка научила меня читать, считать, и писать. В старой Любиной тетрадке бабушка писала буквы, слова, предложения (у неё был красивый почерк), а я обводила написанное карандашом. Ручку с чернилами она редко, но давала. И каждый раз у меня получались несмываемые чернильные кляксы на красивой клетчатой клеёнке, которой был застелен обеденный стол. Перья у ручки часто ломались от моего усердия, но как оказалось позже, результат подготовки был скорее отрицательным.
Оказалось, что ручку я держу неправильно, а буквы пишу не так, как написано в «Прописи» (Это такая тетрадка в которой были даны образцы букв). Учительница была строгая, постоянно делала мне замечания. Первое время в школе все дети писали карандашами, а потом, по мере приобретения навыка, разрешалось писать ручкой и чернилами. У меня в спичечной коробочке уже хранилось несколько перьев «№98″ специально для первоклассников. Как мне было обидно, что учительница не разрешала мне писать ручкой с пером. Каждый день она кому-то разрешала переходить на более взрослый, настоящий вид письма чернилами, а мимо меня проходила и ничего не говорила. Уже закончилась осень, выпал снег, а я все еще должна была писать противными тупыми карандашами! Точилки были всегда кривыми и только ломали грифели, а ножей нам не давали. Папа точил мне карандаш своими острыми бритвами для бритья, на которых было написано » MATADOR «, но карандаш быстро тупился, и буквы выходили некрасивые. Наверное, с той поры я не выношу тупых карандашей.
История с карандашами закончилась самым удивительным образом.
Однажды, зимним утром, как только я проснулась и стала, как обычно, быстро одеваться, сестра Люба радостно сообщила мне:
-В школу можешь не ходить, твоя школа сгорела!
Я, конечно, ей не поверила, но бабушка уточнила:
-Иди в школу, иди, но не тащи с собой портфель, уроков не будет!
Я и ей не поверила. В школе всегда было тепло и уютно, в классах стояли большие печки, которые топил весёлый бородатый дед. Однако, по дороге в школу никого из детей не встречалось! Когда я подошла к школе, то увидела на школьном дворе вместо школы кучу, ещё дымящихся брёвен, разбросанные по снегу черные головёшки и обгоревшие вершины высоких деревьев вокруг. Школа действительно сгорела дотла.
Теперь я надеялась, что буду ходить не в школу для малышни, а вместе с Любой в настоящую двухэтажную школу для больших детей. На самом деле, оказалось всё не так, и учиться мне придётся далеко от дома, в школе для детей железнодорожников.
Через несколько дней учительница выстроила наш класс парами и повела нас в другую школу. Она развела учеников по разным классам и ушла, а учить нас стала совсем другая учительница, которая на меня сразу рассердилась, потому что я не принесла ручку а писала карандашом. Только я ничуть не огорчилась, а обрадовалась-кончились мои мучения с карандашами.
На следующий день я принесла ручку с пером, даже захватила с собой коробочку с запасными перьями, но оказалось, что в этой школе вообще нет чернильниц, в партах только зияют пустые дырки для чернильниц, а дети приносят из дома свои чернильницы «непроливайки » со своими чернилами. У нас дома была только одна такая непроливайка, из которой делала домашние уроки моя старшая сестра. Проблем с Любой и так хватало, а тут возник большой конфликт. В переполненной школе железнодорожников я училась во вторую смену, т.е. после обеда, а сестра в это время уже пришла домой и для приготовления уроков ей, конечно была нужна чернильница, а тут я собираюсь в школу и пытаюсь забрать её чернильницу. Естественно, она не дала, а я на агрессию получила достойный ответ. Я опять пришла в школу без чернильницы, опять на меня ругалась учительница.
Оказалось, что не я одна попала в эту ужасную историю. Еще несколько учеников из нашей школы ходили без чернильниц. Нашу проблему решил мудрый однорукий школьный завхоз. На следующий день огромный дядька вошёл в класс с авоськой набитой старыми консервными банками, с загнутыми внутрь краями и расставил на парты кому надо своё изобретение. Учительница достала из шкафа большую бутыль и разлила по банкам нерадивых учеников жидкие чернила. Чернила тогда тоже были не только разных цветов, но и разных сортов. У нас дома были хорошие фиолетовые чернила и домашняя работа сильно отличалась от письма в школе. Хотя и домашние задания у меня на пятёрку не тянули.
Учиться в этой школе мне долго не пришлось-мы после Нового, 1955 года года, мы вообще уехали из Салтыковки и у меня начался новый период жизни в Железнодорожном. Там всё было по-другому.
Бабушка Ася