Керченско-Эльтигенский десант

       Керченско-Эльтигенская операция была одна из немногих военных операций, открыто признанной неудачной командованием тогда ещё Красной Армии. И хотя она не увенчалась успехом и не выполнила поставленных перед неё задач, но в ходе её геройски сражались с фашизмом и гибли солдаты и офицеры, в том десанте погиб мой отец, гвардии старший лейтенант Иона Фельдман, и было ему тогда 26 лет.

До войны он успел закончить факультет западных языков и литературы Киевского университета, работал журналистом. За два года войны написал маме около 450 писем, которые мы привезли с собой в Америку. Конечно, письма того времени были подцензурными, но после войны я неоднократно бывал на могиле отца в Глазовке (бывшее Баксы), собирал информацию о десанте и многое, о чём нельзя было тогда писать, становилось ясным.

Десантники высаживались на крымский берег двумя эшелонами 1 и 3 ноября 1943 года. Судьба участников первого десанта в Эльтигене была трагической. Эльтиген- по-гречески-коварный берег, где отмели чередовались с глубокими местами. Ширина пролива в этом месте составляла около 14 км, и хотя десант был ночью, немцы его обнаружили. При высадке 2,5 тысячи человек погибли в проливе, в отдельном батальоне морской пехоты из 1200 человек осталось 70. Очевидцы говорили,что вода пролива была полна матросскими бескозырками.
11 тысяч человек всё-таки высадились на берег и захватили плацдарм 6 х 2 км..36 дней шли бои, в ходе которых погибла большая часть десантников. 6 декабря 1800 человек прорвались в Керчь на гору Митридат и удерживали её 4 дня, а затем в ночь с 10 на 11 декабря с причалов керченского порта были переправлены на северо-восток от Керчи, где к тому времени удерживался плацдарм, захваченный вторым эшелоном десанта.

Послевоенная советская историография считала эльтигенский десант отвлекающим силы немцев от основного,о котором сказано выше. Возможно,фактор отвлечения и сыграл свою роль, но цена его была очень высокой. Это подтверждает утверждение о том, что победа была достигнута ценой неимоверных жертв. Советское командование в отличие от армии союзников, как правило, не считалось с количеством жертв своих солдатов и офицеров.Ширина пролива в месте высадки десанта второго эшелона была 4 км. На кавказском берегу было установлено 420 орудий дальнобойной артиллерии, которые вместе с бомбардировочной авиацией «обрабатывали» место высадки. Этот десант был успешнее первого, так как немцы отвели своих солдат из зоны обстрела.

Из писем отца:
«2.11.43. Пишу под звуки артподготовки. Такого величественного зрелища я ещё не видел. Орудия расставлены друг около друга и бьют без конца. Вот дали могучий, грозный и красивый залп наши любимицы-катюши. Скоро мы вступим в дело. Дело серьёзное, но мы должны победить.»

«4.11.43. Самое главное было-зацепиться за берег. И хотя для этого надо было метров 50 пройтись по пояс в воде ноябрьской температуры, здесь, уже на земле, воевать было не страшнее, чем в любом другом месте и можно было вздохнуть свободно. Самое поганое,чего я опасался,осталось позади. (Вероятно, отец знал о потерях эльтигенского десанта.В.Ф.) Хорошо,что я тепло одет. Прежде всего, минут через сорок после выхода на берег мне удалось присесть. Я сбросил сапоги, вылил воду, снял мокрые портянки, которые у меня были в запасе. Между прочим, когда я их вынул из вещьмешка, жалко было разрывать. Байка такая тёплая, пушистая- вот бы сынку костюмчик был! Кушаю пока всё сухое- кухни ещё не подошли. Было у меня ещё 300 грамм «горючего». Но на берегу лежали три покорёженных морячка. Они увидели у меня флягу и стали просить: «Офицер, дай воду!». Я говорю,что у меня не вода,а водка, но оказалось, что это им ещё больше нужно. «Дай,офицер,водку,будь другом!» Я посмотрел на них, стало жалко и отдал им всю водку. Сейчас выбрал паузу между боями и пишу письмо.»

6 ноября 1943 года-третья годовщина свадьбы моих родителей.Отец пишет:
«Дорогая жёнушка! В четвёртый день трудных и упорных боёв на новом месте я поздравляю тебя с третьей годовщиной нашей совместной жизни. Война внесла некоторые коррективы в это понятие. Жизнь получается не совсем совместная. Если подсчитать, то получится, что вместе мы были всего 16 месяцев, включая встречу до записи , но разве до записи ты была мне менее дорога? Конечно, я был ежедневно с тобой и тогда, когда был занят и, ещё больше, когда приходилось трудно. «Надо жить, чтобы победить, чтобы увидеть Бубу и сына». И находились силы,выносливость,находчивость,чтобы всё преодолеть. Всё же до боли хочется быть по-настоящему вместе, ещё больше появляется злобы против трижды ненавистного фрица, который разрушил нашу замечательную жизнь. А он, сволочь, огрызается и его приходится с боем выгонять из каждой высотки,каждого домика.»

«7.11.43.Вчера сообщили о взятии Киева.Я так обрадовался,что несмотря на серьёзную обстановку, стал чуть -ли не на одной ноге танцевать. Вчера же наши захватили в плен унтер-офицера. Впервые за войну я лишний раз убедился,что не зря изучал языки. Стервец около года пробыл во Франции, и мы с ним великолепно обьяснились наполовину по-немецки, наполовину по-французски. Я узнал от него всё, что нужно было. Пару раз не сдержался,вышел из норм корректного разговора. У негодяя железный крест, медаль снайперу, лента за зимовку 1941 года, и он нагло утверждал,что не убил ни одного нашего.»
«25.11.43.Вот уже два-три дня,как стало немного тише. Очевидно,существуют какие-то пределы человеческой выносливости. Живу сейчас в известных N-ских (Аджимушкайских, В.Ф.) каменоломнях.Сама по себе жизнь в этих трущобах,встречи с жителями,которые скрываются от фашистского ига, может служить темой для очень большого рассказа, но некогда сейчас этим заниматься. Жаль,что даже нет возможности делать какие-то заметки, которые можно было бы в будущем использовать. Знаешь, доченька, когда приходишь сюда после нескольких часов или минут (бывают минуты длиннее часов), проведенных непосредственно на самой передовой, и в лицо ударяет тошновато-кислый запах солдатского жилья, кажется, что пришёл в дом родной.»

Я был в Аджимушкайских каменоломнях. Во время войны там был госпиталь,стояли нары в два этажа и при отступлении из Крыма раненых не смогли вывезти. Постоянная температура и влажность под землёй способствовали мумификации, на нарах были мумии в солдатских шинелях, и отец видел эту страшную картину.

Незадолго до своей гибели отец был редставлен к ордену «Красной Звезды». «30.11.43.Сегодня мне вручили орден «Красной Звезды». Я считаю,что это награда не столько за то, что уже совершил, сколько обязательство действовать впредь ещё лучше. К тому же обязывает и звание гвардейца.» Вот так и воевал мой отец. Текст извещения о гибели был короткий.

«Дорогая Гента!С горечью на сердце должен Вас известить о героической смерти Вашего мужа -Фельдмана Ионы Моисеевича 6 декабря 1943 года. Он пал, как храбрый офицер,защищая нашу родную землю от фашистских извергов. Вечная слава погибшему! Фролов ».

В письме, которое мы получили от Фролова, он писал, что отец, старший адьютант стрелкового батальона 168 полка 55 гвардейской стрелковой дивизии, погиб от пули снайпера, когда, выполняя приказ, пытался перебежать из окопа в окоп. Другой офицер бросился ему на помощь, но также был тяжело ранен.

В начале 1943 года в Красной Армии ввели погоны, и немецкие снайперы выбирали своей целью офицеров. Этому способствовала открытая степная местность в районе Керчи. В начале декабря немцы подтянули к Керченскому плацдарму значительные силы, развить наступление не удалось, фронт стабилизировался, а Керчь была освобождена лишь в апреле 1944 года , когда немецкие войска под угрозой окружения стали отступать из Крыма.

Поосмертно отец награждён орденом Отечественной войны I степени, переданным на хранение семье. Он рядом с солдатской медалью «За отвагу», которую вместе с тяжёлым ранением отец получил в ноябре 1942 года за бои с горной дивизией СС «Эдельвейс» в районе Туапсе. Тогда младшим лейтенантом, командуя ротой, несколько раз поднимал её в атаку. В 1964 году я впервые был на братском кладбище в Глазовке, где был установлен памятник солдату с автоматом,а через несколько лет поставил там памятную доску. В этом святом для нас месте побывала и моя мать, старший брат отца, тоже воевавший в Керчи, его дети, мой старший сын с товарищем. Документы об отце я передал в музей глазовской школы. Мы помним его, он смотрит на нас с большого портрета в нашей бостонской квартире , а своего младшего сына я назвал Ионой в честь его «молодого» деда.

Вот сводка советского информбюро от 11 декабря 1943 года.
«Завершилась Керченско-Эльтигенская десантная операция. Продолжительность операции 42 суток. Численность войск к началу операции-150 000 человек. Людские потери в операции: безвозвратные-6985 человек (4,6%), санитарные-20412 человек, всего 27397 человек, среднесуточные-652 человека». Известно,что воющие стороны,как правило, занижают свои потери. Позволю себе усомниться в сухой цифре безвозвратных потерь, ведь только в Эльтигенском десанте , по сведению керченских краеведов , погибло около 11 тысяч человек. 4,6%-вроде немного,но за каждым погибшим-прерванная молодая жизнь, несбывшиеся надежды.

Вадим Фельдман,
Бостон,
02.19.09